Раненная память

Это было за два дня до недавнего Праздника Победы. Мы поднимались к седловине Гузерипльского перевала по его южному склону. Набухшие холодной влагой облака восходили навстречу из-за скалистых отрогов, сбивались в свинцово-дымную тучу. И, казалось, спешили преградить нам путь наверх. Где-то в стороне, на востоке, невидимым тяжелым камнем ворочался гром. Молния искрила вдали над заснеженной котловиной. До гребня оставалось не больше двухсот шагов, когда картечь дождевых капель обрушилась на нас и на горы, ударила в щербатые скалы, прибила широкие крылья снегов и обнажившиеся на пригревах коричнево-зеленые, как армейский камуфляж, луга с гаснущими в нахлынувшем сумраке и дыме искорками золотисто-желтых, лазоревых и фиалковых первоцветов. Пристрелка длилась недолго. Вслед за точечными ударами с неба обрушилась стена леденящего ливня, заслонила уже близкую седловину, превратила в бурный ручей сланцевую полосу извилистого шрама тропы, вырывавшейся из-под грязно-белого снежного бинта.

Поднятые башлыки штурмовых курток спасали плохо. Было ощущение, что студеные потоки пронизывают «непромокаемую» ткань, угрожая до костей выстудить тело. Терять в таких случаях нечего. А из того, что возможно сделать, остается только идти сквозь бесконечную пляску ликующей стихии вперед, к вершине перевала. И дальше, за седловину, по склону, где хлипкая грязь размытой тропы чередуется с прибитым снегом, к спасительной крепости смешанного леса, в сердцевине которого, на берегу речки Армянки, ждет под старыми пихтами приют.

Трое младших спутников первыми достигли седловины, перевалили ее и, не останавливаясь, устремились вниз по склону. Я задержался на гребне, поджидая отставшего приятеля – бывалого туриста, знакомого близко с Хибинами и Алтаем, однако новичка в наших горах. Ливень между тем перерос в град. К счастью, не слишком крупный, не больше картечин для стрельбы из охотничьего ружья. Зато бил часто и густо. И быстро засыпал следы на рыхлом снегу. В дыме, шуме и грохоте градовых зарядов обострился взгляд, обратившись невольно на темно-синюю пирамиду обелиска среди перевальных камней. То был памятник последнему заслону жаркого лета 42-го – бойцам, закрывшим немцам проход к морю. Я видел этот памятник прежде, проходя не раз по тропе легендарной тридцатки -всесоюзного туристского маршрута «Через горы к морю». Но сейчас, даже сквозь вибрирующую завесу нескончаемых градовых трассеров, бросилась в глаза перемена в обелиске. Когда-то пропал с его пирамиды шпиль с красной звездой и те, кто продолжал заботиться о памятнике, нарисовали ее на стенке. Теперь же в корпусе обелиска зияли зловещей пустотой пулевые отверстия. Шесть с тыла – в южной стенке. И пять с фронта – в северной. Характер пробоин указывал, стреляли из нарезного ствола, уверенно, расчетливо и точно. На заповедной, замечу, территории. Совершая тем самым двойное преступление: вооруженное покушение на историческую память и несанкционированная стрельба в государственном биосферном заповеднике. Израненный памятник устоял. Как укор тому, кто, походя, выстрелил в память о подвиге и жертве защитников перевала в горькое лето второго года войны.

II

… Без трех месяцев 70 лет прошло с того дня, 20 августа 1942 года, когда на Гузерипльском перевале скрестились тропы оккупантов, спасавшихся от них беженцев и наших бойцов, выходивших из окружения. Основные силы немцев наступали западнее, через нагорье Лагонаки. А их разведгруппа, вероятно, в поисках обходного пути, сунулась сюда, в межгорье Оштена и Гузерипли. Гитлеровцы успели расправиться с частью беженцев, но вслед за тем натолкнулись на огневой заслон защитников перевала. Атака немцев провалилась. Не без потерь и с нашей стороны. Но перевал остался за его защитниками. Павших похоронили после боя на южном склоне седловины. А на ее вершине, среди камней, политых кровью, сыновья и дочери фронтовиков поставили спустя годы краснозвездный обелиск. Они и представить не могли, что пройдет время и найдется тот, кто поднимет руку на память. Однако случилось.

III

Что двигало им? Ненависть к советскому прошлому, беспамятство, недомыслие или элементарное незнание истории? В канун Дня Победы политобозреватель газеты «Вольная Кубань» сослался на данные агентства «Ромир»: «Больше трети 18-35-летних граждан России не знают, с каким событием связана дата 22 июня 1941 года».

Провал исторической памяти неслучаен. И стрельба в краснозвездный обелиск на перевале – следствие той беды, что на рубеже веков постигла наших сограждан. Вряд ли для кого секрет, что в результате перемен в образе жизни и сознании жителей страны, ценности патриотизма, гражданской гордости, преклонения перед боевой и трудовой славой Отечества, сыновнего уважения к подвижничеству отцов, дедов и прадедов, представления о долге, справедливости и чести замещены другими, еще недавно чуждыми нашим соотечественникам.

Ориентир на неограниченное потребительство, воинствующая пошлость, искусительный курс новых «хозяев жизни» на Майями, ежевечерняя телепрививка среднетусовочных стереотипов, дамы без комплексов на эстраде, бесстыдство, переходящее в непристойность, циничное попрание элементарных норм приличия – все это отравило ядом антикультуры разум и души современников, лишенных социально-патриотического иммунитета.

IV

Недуг забвения коснулся разных слоев общества. И в каждом проявился по-своему. Не обязательно пулей, посланной в обелиск. Виртуальные выстрелы в прошлое тоже ранят память. Сомнительные инициативы переименования объектов героического прошлого в одном ряду с прогрессирующей болезнью беспамятства. Недавно «Литературная газета» рассказала еще об одном проекте исторической «реконструкции». В центре скандала оказался новоиспеченный губернатор Волгоградской области. Тот самый, что прославился полетом с группой депутатов на чартерном «Бомбардье» в Тоскану – с целью «изучения опыта итальянских аграриев». На сей раз он явил сталинградцам новую инициативу. Как сообщила газета, незадолго до 9 мая волгоградская власть собралась переименовать набережную, носящую имя легендарной 62-й армии, благодаря жертвенному подвигу которой устоял Сталинград. «За месяц до дня Победы, красочно описав планы будущей реконструкции, губернатор в преобразовательном пылу дважды переименовывал набережную: «На 70-летие мы пригласим сюда лидеров стран – участниц антигитлеровской коалиции. Мы установим бюсты Рузвельта, Черчшля, деГолля… (Сталин, чье имя носил город в годы войны, не упомянут. – Е.С.) Новая набережная будет называться Набережной Мира». Немного спустя «реконструктор» передумал и «решил назвать ее Набережной Победы».

Спору нет, иностранные лидеры стран-союзниц достойны уважения. Но Сталинград отстояли не они. И память здесь следует хранить о подвиге тех, кто проливал кровь в решившей исход войны битве на Волге. Тем не менее, замечает «ЛГ», «если по итогам итальянской «сельхозкомандировки» волгоградский губернатор попал, а точнее «влетел» в историю, то в этом случае он на нее замахнулся. Забыв, что только в районе набережной, где рубеж обороны обозначен танковыми башнями на постаментах, полегли пять тысяч солдат одной лишь 13-й гвардейской дивизии Родимцева». Как же можно, риторически вопрошает газета, с такой необыкновенной легкостью вторгаться в историческую память? Только вряд ли тип людей, взращенный в постсоветское двадцатилетие, лишенный иммунитета против беспамятства, способен осознать нелепость попытки задним числом усовершенствовать историю. Или еще хуже – свести с нею счеты. Ветераны Сталинграда поставили точный диагноз губернаторской инициативе, назвав ее «недомыслием, перерастающим в кощунство». Какой бы прагматикой получения федеральных средств на «реконструкцию» это не объяснять.

«Но так ли сильно отличается от нерадивых губернаторов руководство федеральных телеканалов?» – спрашивает в той же газете кинодокументалист Роман Газенко. Телевизионный экран со второй половины 80-х стал разом генератором, катализатором и зеркалом происходящей деградации. «Чудовище в нашем доме», говорили американцы, пережившие всеобщий телешок лет за 20 до нас. И в нашей стране телевидение оказалось в роли управляющего процессом, результатом которого стал эволюционный сбой, породивший новый социальный подвид -нечто вроде хомо постсоветику с. Факт его существования наглядно демонстрируют многие из участников телебалагана типа «Пусть говорят», «Давай поженимся», «Брачное агентство» и т.п. Среднестатистический субъект, независимо от пола, подобного шоучастия отличается болезненной амбициозностью, обостренной страстью к деньгам, нередко скандален, склонен к истеричности, обладает многосторонним добрачным опытом, как правило, неудачным. В качестве идеального спутника жизни ищет спонсора, который оплатит раскрутку «таланта», чаще всего – эстрадного. Жить мечтает, если не в Америке, то – на заморских островах. В знакомствах неразборчив, в выборе средств не стесняется, типичный род занятий -продюсер, промоутер, брокер, стриптизер, астролог и тому подобное. Чувством альтруизма не страдает. Отношение к другим людям сугубо потребительское. Присутствие таких человеческих норм, как патриотическое чувство, гражданская совесть, национальное достоинство, гуманность, стремление к творческому созиданию, глубина и своеобразие мысли, стремление к идеалу, если не самому возвышенному, то хотя бы выше среднего, у подобной публики не просматривается. Печаль не в том, что возникла такая генерация. А в том, много ли найдется других, способных откреститься от чумного поветрия либерализованной бездуховности? Зато в массе, покорно потребляющей вожделенный телепродукт, достаточно тех, кто принимает его предложение за норму. Какая уж тут историческая память?

V

Упомянутый Роман Газенко, изнутри знающий масс-медийную среду, заметил, что «работа против начата еще в ельцинскую эпоху, когда складывался корпус руководителей ТВ самых разных уровней и форм собственности. Эти люди, как правило, сформированы политикой протеста против прежних (то есть – традиционных, государственно-патриотических -Е.С.) иерархий и стереотипов. И очень трудно поверить, что человек, получивший стартовый социальный и имущественный лифт в то время, вдруг почему-то изменил свои убеждения. Он может лишь поколебаться вместе с линией партии. Но на глубинном, мировоззренческом уровне в нем укоренились старые представления эпохи либерализации». Эта характеристика подтверждается кадровой и программной политикой, стилем и содержанием телепередач. В их основе назойливая прививка либерально-потребительских ценностей, нелучших образцов западного образа жизни, лукавое, исподволь, шельмование отечественного прошлого, третирование национально-государственных традиций, бездумное (или направленное?) навязывание комплексов поколенченского и гражданского противостояния.

Даже в День Победы, «память о которой единственное, что, по мнению, пусть и небесспорному, молодого историка Бориса Тарасова, объединяет современных «россиян», редактор и ведущий федерального телеканала позволяют себе бросить семя раздора в настроения победителей и наследников Победы. В текст подводки к объявлению общенациональной минуты молчания в память о жертвах войны включается, ни к селу – ни к городу, фраза о «сталинских лагерях». К чему эта ложка идеологизированного дегтя в праздничную бочку меда? Для утверждения все тех же либеральных предпочтений? И неважно, что место, время и повод уж больно неподходящие? И не в счет, что в общенациональном телевыборе «Имя России» И.В. Сталин как руководитель Советского государства и Верховный Главнокомандующий вошел в тройку лидеров? Так навязывается одностороннее мнение группы, контролирующей телеэфир. Против собственной натуры либерализм бессилен. А природа его, по оценке Р. Газенко, такова, что он повсеместно проявляет себя как тоталитарный культ: «Он ставит себя выше законов, этики и морали. Он действует в своей логике абсолютной правоты. Именно этим объясняются двойные стандарты. Либеральные журналисты критикуют Лукашенко за применение смертной казни и одновременно глумятся над смертью Каддафи, поддерживают внесудебную расправу. Приверженцы этого культа под знаменем свободы отказывают в свободе мнения тем, кто с ними не согласен. Опираясь на виртуальное медийное могущество, либерализм становится высшей стадией тоталитаризма».

Очередной выпад энтевешника, известного дилетантскими телеверсиями на темы военного прошлого, подтверждает диагноз. Сообщая в информационной программе накануне Дня Победы о выходе первой книги 12-томного издания «Великая Отечественная война 1941-1945 гг.», он не удержался от злорадного прогноза, что и этот труд вряд ли добавит согласия среди историков. Похоже, сей господин допускает только согласие с самим собой. Между тем, спор ученых-профессионалов по вопросам истории – дело вполне обычное. В диалоге научных концепций, основанных на фундаменте реальных фактов, происходит приближение к исторической истине. И наоборот, либеральное единогласие в шельмовании советского прошлого уводит прочь от исторической правды. Тем более, когда в качестве основного жанра избирается карательная акция в героическое прошлое. Плохо замаскированные симпатии и антипатии авторов телевизионных набегов на высоты народной памяти, как и ядовитое слюноточение по адресу полководцев и солдат Победы, с головой выдают тех, кто, посылая виртуальные пули в прошлое, ранит память современников.

Тут к месту вспомнить максиму незабвенного Абуталиба из эпиграфа к сочинениям Расула Гамзатова: «Не стреляй в прошлое из ружья, или оно выстрелит в тебя из пушки». Истина, которая предостерегает от искушения пальнуть в память. История, такова уж ее природа, воздает современности по ее отношению к прошлому. Пока же «одной из важнейших проблем нашего общества является незнание, или, вернее, абсолютно превратное представление о собственном прошлом и, значит, о себе самих. Это обстоятельство влечет за собой множество недоразумений и заблуждений. Здесь действует непреложное правило всех наук: неверные предпосылки ведут к неправильным выводам». И продолжу мысль Бориса Тарасова – к неадекватным поступкам.

… Сильный порыв северо-восточного ветра отнес в сторону грохочущую завесу града. В неожиданном просвете открылась справа от тропы, на большом камне, напротив раненного обелиска, черномраморная доска с надписью: «Памятная плита установлена в честь 65-летия освобождения Адыгеи от немецко-фашистских захватчиков.

  Здесь в боях за перевал Гузерипльский

в августе 1942 года геройски

сражались воины 23-го

пограничного полка НКВД

От благодарных потомков».

 

Врезанные в мраморную скрижаль слова отчетливо проступали сквозь бесновато пляшущие тени временной непогоды.

Евгений Салов

Приют Фишт – Гузерипльский перевал –

р. Армянка – Партизанская поляна –

Майкоп, 6-9мая 2012г

 
По теме
Центральная Избирательная комиссия Республики Адыгея напоминает, что не позднее 27 марта 2024 года необходимо направить в ЦИК Адыгеи сведения об объеме и стоимости эфирного времени, печатной площади,
Источник фото: пресс-служба главы Адыгеи В Адыгее введены две новые должности заместителей председателя кабинета министров региона, их заняли министры финансов Виктор Орлов и цифрового развития Заурбек Шу.
Древняя, но до сих пор почитаемая традиция в культуре многих народов - встреча весны, а встреча адыгского Нового года в день весеннего солнцестояния в республике Адыгея — мероприятие событийное.
В Адыгее возбуждено уголовное дело по факту убийства жительницы Тахтамукайского района - Следственный комитет Установлено, что 26 марта 2024 года в поселке Яблоновский Тахтамукайского района в квартире жилого дома обнаружено тело женщины с признаками насильственной смерти, предположительно наступившей в результате удушения.
Следственный комитет
Энтеробиоз в Республике Адыгея остаётся самой распространенной инвазией. Его доля в структуре гельминтозов, регистрирующихся на территории республики, составляет более 80%.
Роспотребнадзор